стр. 80
Стручкова
Я помню Раису Степановну Стручкову ещё со времён своего ученичества, с того неповторимого периода, когда в Большом театре царили две блистательные балерины - Плисецкая и Стручкова - абсолютно разные, каждая со своим репертуаром, своим амплуа, но обе неповторимо яркие! Когда, например, Майя танцевала Зарему в "Бахчисарайском фонтане", Рая исполняла партию Марии. Стручкова запомнилась очень выразительной Жизелью, изумительной Парашей в "Медном всаднике", великолепной Китри, но, пожалуй, коронной её партией стала Золушка. Стручкова была подкупающе искренней на сцене, какой-то лучистой, чарующе женственной. В школьные годы я принимала участие в детских танцах в спектаклях, где она исполняла центральные партии, а когда пришла в театр, мы вместе выступали в "Шопениане". В первых зарубежных поездках, в Скандинавии, чередовались с ней в разных составах в "Жизеле".
Наши личные отношения с Раисой Степановной тянутся издалека и связаны ещё с Елизаветой Павловной Гердт. Стручкова стала не просто ученицей Елизаветы Павловны, но человеком, необычайно ей близким, родным, словно доченька. А когда я появилась в доме Гердт, Рая приняла меня как младшую сестру, опекала, заботилась обо мне. Наше поведение и поступки в разных ситуациях Стручкова рассматривала сквозь призму причастности к "семье" Гердт - мы не должны были, не имели права как-то не так вести себя именно потому, что это могло косвенно бросить тень на Елизавету Павловну.
Рая действительно очень любила Елизавету Павловну, ставшую для неё втoрой матерью. Ко всему, связанному с Гердт, относилась чрезвычайно трепетно, принимала реальное участие в её жизни. Если Елизавета Павловна болела, Рая (где бы она ни находилась) бросала любые дела и летела за ней ухаживать....
Уж сколько лет прошло как не стало Елизаветы Павловны, но в день рождения Гердт и в день её кончины Рая нас обязательно собирает. Она обладает редким качеством благодарной памяти и несёт её через всю жизнь, заставляет и нас беречь эту память. Для неё это свято! Что говорить: все мы зачастую погружены в суету, замотаны, вечно торопимся, и многое в жизни так и проносится мимо. А Рaя заставляет нас остaновиться и вспомнить главное. Глубоко ей признательна за это...
Когда я познакомилась с Раисой Стапановной, она уже была прима-балериной Большого театра, а я - ещё ученицей, и между нами, конечно, существовала некая дистанция. Со временем отношения менялись - не ощущалась так разница в возрасте, пропадала разница в статусе. Первый раз мы творчески более близко сошлись, когда Александр Лапаури (муж Стручковой) начал с Ольгой Тарасовой ставить в Большом театре балет "Лесная песня". Готовились два состава: в первом центральные партии танцевали Стручкова и Васильев, во втором - я и Гена Ледях. Тогда мы много и интересно работали вместе.
Но особенно сблизились мы с Раисой после трагической гибели Саши Лапаури. Он разбился на машине, и его смерть казалась для всех настолько невероятной, что ни принять, ни поверить в это было невозможно. Рая и Саша представляли собой идеальную пару, просто эталон отношений: с детства, со школы, Cаша её боготворил, буквально носил на руках, охранял от всяческих невзгод - Рая могла творить, ни о чём не заботясь и не печалясь. Они казались неразделимыми! Поэтому, когда случилось несчастье, все думали только об одном - что же теперь будет с Раей?! Она очень тяжело выбиралась, возвращалась к жизни из состояния непереносимой трагической опустошенности....
Наверное, в тогдашнем моём сближении с Раей сыграло свою роль не только желание помочь ей, но и наше самоощущение как одной "семьи" Елизаветы Павловны....
Когда у меня в Большом наступил такой период, что отношения с Галиной Сергеевной разладились, да и вообще в театре воцарилась настолько тяжёлая атмосфера, что пропадало всякое желание что-либо делать, я всерьёз задумалась: может, действительно хватит танцевать, зачем это нaдо?! Тогда именно Раиса Степановна своей энергией, своей убеждённостью - "Ты должна, ты обязана, ты можешь!" - вдохнула в меня новые силы, новый импульс и новое желание работать. В какие-то моменты она даже против моей воли заставляла меня репетировать, просто силком тащила в зал и на сцену.
Сама человек необычайно активный, заводной, Стручкова способна и других наполнить своей энергией, а уж готовность поддержать, прийти на помощь отличала её всегда. С 1986 года, с работы над балетом "Анюта" (который Васильев ставил тогда на сцене Большого театра), она стала моим балетмейстером-репетитором и до моего последнего выступления на сцене готовила со мной партии, вечера, концерты. Могу сказать, что зачастую у нас вообще что-то получалось только благодаря Раисе Степановне, например, когда Володя ставил "Увертюру на еврейские темы" С.Прокофьева к юбилейному концерту ансамбля "Виртуозы Москвы". Васильев обещал Владимиру Спивакову сделать к юбилею новый номер, но потом мы уезжали, навалились ещё другие дела - и в конце концов на подготовку у нас осталось всего три дня. Я, как всегда, заявила: "Нет!Это невозможно, номер очень длинный - поставить, выyчить, отрепетировать его за три дня совершенно нереально!" И как всегда мы всё же начали работать.... В двенадцать часов дня вошли в 3-й зал Большого театра, а вышли уже около двенадцати часов ночи. Вся эта репетиция превратилась в сплошную муку! Сначала дело вроде пошло, потом застопорилось: Володя раздражался - у него не получалось то, что он требовал. "Нет, нет, нет! - повторяла я. - Этого сделать нельзя!" - "Ты сначала попробуй, а потом говори "Нет!" - настаивал Володя. "А чего тут пробовать!? - упиралась я. - Дураку ясно, что это сделать невозможно! И вообще - так будет некрасиво, нехорошо!"....
Надо признать, подобные перепалки были весьма характерны для всех наших репетиций, но тут ещё сказалась и страшная усталость, и боль в ногах. Я просто физически не могла столько часов подряд находиться в балетных тафлях! У меня уже слёзы ручьём текли, рыдания к горлу подступали! Напряжение между нами достигло высшей точки - мы разлетелись по углам, и "Увертюра..." могла бы так и не родиться, если бы не Стручкова. Она металась от одного к другому и уговаривала, успокаивала, увещевала:
- Володенька, ты успокойся, успокойся! Она сейчас всё сделает!
- Катенька, ты тоже успокойся! Вот посмотри, я тебе покажу, как это сделать удобнее!
- Володя, пойми, как ей трудно, как больно! Ты когда-нибудь вставал на пальцы?! (А Володя в запале кричит: "Да! Вставал!") Но не столько же часов подряд! ты посмотри, как она замечательно танцует, как красиво у неё получается!
- Катенька, постарайся, соберись с силами!
- Ну давайте, ребята, ну ещё разочек!
И так Раиса Степановна все двенадцать часов нас мирила, не давала "уйти в эмоции", бросить всё, прикрываясь взаимными обидами, и заставляла, заставляла работать. Она проявляла поразительное терпение, которым отнюдь не отличалась сама в те годы, когда танцевала (тогда Рая Стручкова могла и полениться: на репетициях позанимается чуток и присаживается рассказывать какие-нибудь истории - только бы поговорить!). Как будто бы всё то, что она сама пропустила, не доделала в молодости, - она с лихвой возмещала с нами... Не знаю, не понимаю, как я вытерпела ту репетицию до конца! Знаю только, что без Раисы Степановны я бы точно не справилась! Но вот как она со своим нетерпеливым характером выдержала, вытерпела нас - до сих пор остаётся для меня большой загадкой!
Конечно, без Раисы Степановны моя танцевальная карьера закончилась бы минимум лет на десять раньше. А сегодня у неё свои ученики, у меня - свои, мы работаем рядом .....
Фильм "Подпоручик Киже". Балетмейстеры О. Тарасова, Александр Лапаури. В главных ролях Раиса Стручкова и Владимир Васильев.
