Сначала папа даёт  девочке место в БТ.
Потом папа, мама и сынок покупают девочке множество всяких Бенуа и т.п.
Потом сынок узаконивает свои отношения с девочкой (а папа выводит её в театры) и покупает ей рецензии от Криспа и т.п.
А потом
http://www.positanonews.it/articolo/142 … 2-edizione

поздравляем Ольгу Смирнову с премией Леонида Мясина и очень надеемся на её скорое трудоустройство в одной славной зарубежной компании.

Вообще-то данного автора не люблю за то, что он когда-то вылил ведро помоев на работы Дмитрия Брянцева.
Но сделаем скидку на то, что он и представить тогда не мог, какими шедеврами расцветут московские сцены в ближайшем будущем. Какими "Квартирами", "Мойдодырами", "Укрощениями" и пр. и пр.
Поэтому хочу поделиться с нашими дорогими участниками данной рецензией, в которой меня порадовал прекрасный русский язык, чёткость и красота логического изложения, а также частичное совпадение впечатлений и мыслей с тем, что высказывалось на наших страницах.

Александр Фирер  "Соло для одной"

"В Москве сенсационно прошли гастроли Натальи Осиповой и Ивана Васильева, показавших себя в новом проекте современной хореографии

Несмотря на августовское «мертвое» театральное межсезонье балетную Москву всколыхнул громкий танцевальный проект «Соло для двоих» (совместная продукция калифорнийского Сегерстрем-центра исполнительских искусств и нью-йоркского «Ардани Артистс»; продюсер Сергей Данилян). Ее представили столичные любимцы – прима-балерина лондонского Королевского балета Наталья Осипова и премьер Михайловского театра Иван Васильев. В конце 2011 года подобно грому среди ясного неба они – к недоумению балетной общественности и отчаянию поклонников – покинули Большой театр, перебравшись в Петербург, в Михайловский театр. Кроме того, получили множество гостевых контрактов за рубежом. В прошлом сезоне пара распалась, и воссоединились артисты исключительно для проекта «Соло для двоих», идея которого вынашивалась давно. Предполагалась классика, но в результате Осипова и Васильев преподнесли неожиданный и приятный сюрприз, выступив в трех опусах известных современных хореографов израильтянина Охада Наарина, бельгийца марокканского происхождения Сиди Лярби Шеркауи и молодого, пока не столь знаменитого, но невероятно одаренного португальца из Лондона Артура Питы. Первых двух авторов Наталья Осипова выбрала сразу (она восхищается ими, знает и ценит их работы), а третьего – посоветовал ее партнер из Королевского балета Эдвард Уотсон. В проекте «Соло для двоих» каждый из трех хореографов специально для мировых знаменитостей создал увлекательный фрагмент из уже поставленного ранее своего опуса, несколько трансформировав его или перекомпоновав: Сиди Лярби Шеркауи использовал «In memoriam», Охад Наарин – «Passomezzo», а у Артура Питы даже вышла некая новая история из своего же первоисточника «Божий сад».

Премьера состоялась 25 июля в калифорнийском Сегерстрем-центре, и уже через неделю программа была представлена в Москве, в Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко, где в течение четырех вечеров выступления артистов проходили с аншлагом. Затем свои двери перед Осиповой и Васильевым гостеприимно распахнул лондонский «Колизеум», как только там закончились гастроли Сильви Гиллем. Звездные артисты в амбициозном «Соло для двоих» повсюду вызвали к себе интерес и имели шумный успех.

От избиения к умиротворению

«Мостик» под гипнозом

Имеющий в мире танца репутацию «непредсказуемый» Сиди Лярби Шеркауи является мастером искреннего пластического высказывания и каллиграфической прорисовки сценических образов. Его философское мировоззрение художника сродни таковому у кружащегося дервиша, считающего живущих в танце живущими в Боге. Хореограф видит в танце движения самой жизни, а в дансантном спектакле – торжество сосуществования, способ создания пространства и времени в постоянно меняющемся настоящем.

Угол напряжения

Номер «Mercy» («Милосердие») Сиди Лярби Шеркауи начинается (под хоральные песнопения и звуки тяжелого дыхания и вздохов танцовщиков) со сцены «избиения» или «драки», напоминая некую энергетическую бесконтактную практику взаимодействия двух совершенно разных субъектов. Дискретность пластической агрессии рук, к сожалению, у партнера обращается в схематичную имитацию кулачного боя, в котором он небрежно «месит» руками. Если рассматривать это вступление как акт насилия и доминирования, инициированный мужчиной, то в движениях женщины видна эволюционная «ломка» созревающего бунта. Осипова в «незеркальном» отражении ударов, в выплескивающейся через край кинетике сжатых кулаков и согнутых рук проходит тернистый путь от подчинения к активному отпору: она «запрещенным» приемом по сонной артерии «вырубает» мужчину.

«Mercy». Магия пуанта

Бездыханно низвергнутый на пол партнер медленно возрождается для монолога-размышления (с прыжками, вращениями, шпагатами, перекатами по полу и кувырками через голову), венчающегося спортивной стойкой на ухе ногами кверху. Вновь появляющаяся танцовщица под старинную барочную музыку Генриха Шютца (в сопровождении ансамбля «Akademia») кардинально меняет свою прежнюю резкую пластику на кантиленную выразительность бесшовных фраз. В неспешном свободном танце с поэзией крылатых рук она стремится пробудить тонкие лирические начала во внешне грубом естестве мужчины. Медлительными кружевными движениями натянутой стопы она будто распутывает ноги и руки лежащего партнера от оков бытия. За взметнувшейся ввысь позой, когда вытянутая вперед и сжатая в кулак рука партнера пронзает ноги партнерши, следуют поддержки на плечах с последующим переворотом на спину; а заканчивается эта, пожалуй, самая красивая часть опуса замиранием лежащей танцовщицы на полу. В финальном тягучем адажио, полном медитационной завороженности, на индийскую музыку (певец Арун Дравид) мужчина магическими пассами кистей (в реальности они были наивными и формальными) поднимает партнершу от партерной распростертости до поднебесной выси на вытянутых руках. Он гипнотизирует, управляет ею и подчиняет себе, превращая в «неваляшку». В кратковременном формате пластической миниатюры танцовщики, пройдя созидательный путь от деструктивной агрессии и взаимного отчуждения до пассивной умиротворенности, в конце концов, замирают, ложась рядом.

Танцы вприсядку
Эссе Охада Наарина «Passo» (можно перевести как «шаг») на традиционную английскую фольклорную музыку и композиции ансамбля «Autechre» повествует о первобытной изначальности движения, сознательно антиэстетично очищенного от терпсихорной красивости танца. Лексика апеллирует к пластике «фаун-фольклора»: она, подобная естественным движениям животных, через образцовую координацию приближает танцовщиков к поиску взрывной силы, дающей почувствовать себя вольно как ветер в объеме пространства. Наарин, создатель «гаги» (танцевальной техники, позволяющей свободно ощущать мир в космосе сцены и двигаться в гармонии со своими ощущениями), насытил свой опус «гусиными» проходками вприсядку, бескостными прогибами кошачьих хищников, прыжками, исступленным эсперанто мышечного азарта, акробатическими вертикальными шпагатами, «солнышками»-колесами со стойкой на руках и энергичной ходьбой. И этот инстинктивный «passo-ряд» погружает каждого в драйв радости вечного движения жизни. Философская концепция нааринского стиля освобождает танцовщиков от артикуляционных условностей танцевальной фразировки. Девиз опуса – непрекращающийся поток танцевального сознания и подсознания, не ведающий пластических табу и границ.

«Passo». Нику Самофракийскую гагой не удержать

Наарин точно соотнес эволюцию музыкальную с эволюцией танцевальной: зудящий звуковой гул первой части опуса кажется изначальным «хаосом» в пластическом творении, а во второй части короткие «пробежки» музыкальных фраз и «мыслей» фольклорной английской музыки (обильно украшенной восьмыми и шестнадцатыми вкупе с мелизмами) соотносятся с большей внятностью танцевального высказывания и с намеком на дуэтные отношения.

Артисты танцуют и соло, и в диалоге, и параллельно, повторяя друг друга, иногда она – активно, он – вяло. В бодрящем веселостью финале Осипова с Васильевым буквально шагает по воздуху, зависая в «бризе». А на последних тактах она эффектно выгнутой спиной бросается вверх на руки партнера. Эта замершая в полете поза парящей в бесконечном пространстве женщины, которая «летит, не ведая орбит, летит к созвездиям иным», ставит жирное многоточие в конце спектакля. Это будто пластический абрис телесной «боеготовности» танцовщицы, открытой перед танцевальным безбрежием стилей.

Метаморфозы Невесты

Интересы хореографа Артура Питы простираются на все многообразие современного театра: от танца до оперы, мюзикла, драмы и синтетического театра. В проекте Осиповой и Васильева на долю его трагикомедии «Facada» («Удар ножом») выпал максимальный гром аплодисментов и наибольшее зрительское приятие и восприятие.

А эта свадьба пела и плясала

Спектакль идет под португальское традиционное фадо и на музыку исполнителя Фрэнка Муна. Костюмы и оформление Жан-Марка Пьюсана.

Сюжет в жанре «магического реализма» – с изобилием символов, фантастическими картинами подсознания, с видениями, сюрреалистическими парадоксальностями, элементами португальского фольклора, царящей атмосферой фадо и, по сути, открытым финалом – повествует о мстящей Невесте и о Женихе, сбежавшем от нее с криком ужаса из-под венца. Невеста, то ли действительно сойдя с ума, то ли в отчаянии и с горя очутившаяся на дне подсознания, обращается в современную виллису. Но фантастическое существо Осиповой оказывается не любимой ею Жизелью, а скорее Миртой, удушающей настигнутого беглеца в страстных объятиях центрального любовного дуэта.

Антрактная прелюдия исподволь настраивает, интригует, вуалирует предстоящее действо. На авансцене перед закрытым занавесом элегантная и колоритная дама в черных шляпе и платье (артистка Музыкального театра Валентина Ермилова, именуемая Женщиной в черном) многоминутно теребит свадебный букет невесты, будто гадает: «любит – не любит». Свесив ноги в оркестровую яму у левой кулисы, грустно перебирает струны бузуки мультиинструменталист Мун.

Женщина в черном (она, может быть, и судьба-вещунья, и мать невесты) в спектакле патронирует свою любимицу, участвуя во всех ее жизненных перипетиях. Она надевает на нее фату и прикалывает длинный шлейф. Она же обильно поливает из лейки слезами Невесты цветы в саду, словно орошая выжженную отчаянием душевную пустыню героини. Она дефилирует с огромным ножом, лезвие которого использует не только сама в качестве дамского зеркальца, крася губы ярко-красной помадой, но и передает нож Невесте как холодное оружие. Она сопровождает рыдающую героиню, сомнамбулой блуждающей взад-вперед по сцене, неся за ней шлейф. А под финальные фадо-аккорды очередного эпизода эффектно через спину бросает в зияющую черной дырой оркестровую яму букет Невесты.

«Факада». Полеты наяву

С поднятием занавеса светящимся метеоритом врывается летящая на крыльях счастья Невеста Натальи Осиповой с белым букетом в руке в развевающемся подвенечном белом платье. (Такой лучезарной и обаятельной когда-то умела быть только Екатерина Максимова). А после того, как ее Жених-недотепа (Иван Васильев) убегает из-под венца, ликующие полеты Невесты в подвенечном платье кинематографично переходят в сцену рыданий. Сраженная горем и предательством, всхлипывая, она выплакивает море слез, выжимая платок в три оцинкованных ведра. (Впечатляет не меньше, нежели знаменитые плач Ярославны и слезы Шарлотты). Шлейф Невесты длиной во всю диагональ сцены в одночасье превращается в погребальный саван умершей любви. Осипова тут предстает в емкой многогранности своего таланта. После фактически прожитого в воздухе радостного антре, полного прыжков и эфирной порывистости, она раскрывается как неординарная драматическая актриса в сцене плача с ведрами. А во время променадов Осиповой с ведрами слез наперевес она напоминает скорбящую Мадонну – чем не новый живописный сюжет?

«Факада». Не случилось…

Одна из ключевых сцен – игра ее воображения, когда она руками двигает нижней челюстью Жениха в такт песни Элвиса Пресли «Love me tender», понимая несбыточность иллюзии «если я тебя придумала, стань таким, как я хочу». (Нагнетая напряженность обстановки, Осипова то кричит Жениху: «Прекрати!», а то, указывая на нож, произносит: «По-португальски нож называется «фака»!») Ее героиня рождает безбрежие аллюзий и ассоциаций. Пугающе жестокой Осипова предстает в интимной сцене прощального свидания, когда ее Невеста в цепких объятиях душит своего бьющегося в конвульсиях Жениха, уподобляясь самке паука черная вдова. Далее откровенно потрясает финальная неистово исступленная пляска-ритуал отмстившей Невесты-фурии Осиповой на столе-надгробии (над трупом Жениха) под фольклорную португальскую музыку. В этом монологе на разрыв аорты с «истерикой» длинных ниспадающих волос, с всплесками рук, с остервенелым топотом ног и падениями на спину – и агония Избранницы, и последний танец Саломеи, и экспрессивный жреческий огонь пляски Никии.

Предав подвенечное платье и фату огню, вонзив нож в цветы, политые ее слезами, словно исполнив смертельный приговор своему прошлому, она устремляется в бесконечность черной глубины сцены. Как пелена, спадает с колосников занавес задника, и героиня оказывается за горизонтом, то ли в безбрежьи своего будущего, то ли уходя от себя и погружаясь в черную дыру помутившегося рассудка.

Фурор Осиповой

Вступление на новую репертуарную территорию для артиста всегда важный творческий опыт. Тем более, что известные танцовщики по своему художественному статусу просто ответственны за то, чтобы удивлять зрителя новизной. К чести Натальи Осиповой и Ивана Васильева, в проекте «Соло для двоих» они впервые представили абсолютно неожиданную программу из интересных произведений современных хореографов, а не повторились в апробированной и гарантирующей беспроигрышный успех, но набившей оскомину классике. Название представления «Соло для двоих» предполагает, что двое танцуют как единое целое, единодыханно, в унисон художественный и энергетический. Этого не получилось. Осипова и Васильев – оба талантливы и харизматичны, но существуют в разных танцевально-художественных системах координат. Осипова максимально погружается в диалектические аспекты абсолютно разных хореографов, мобилизовав свою пластическую интуицию, неограниченные физические возможности и свой богатейший арсенал танцевального мастерства. Васильев же, напротив, стилистические особенности и сам авторский текст деструктивно адаптирует под свои возможности и неуклюже приспосабливает к своему телу. И если Осипова в современном танце чувствует себя как рыба в воде, то Васильев тут явно не в своей тарелке и остается чужаком-неофитом. Новое все-таки нужно и танцевать по-новому. Тем не менее, хореографы, видимо, идя на поводу у танцовщика, ввели в пластическую ткань трюковые прыжки, «раздиры» в воздухе и вращения, которые должны демонстрировать высочайшие спортивные достижения артиста, однако при этом разрушилось не только единство стиля, но также исказилась и упростилась идея каждого произведения. Появления же в трусах во всех трех отделениях артисту на пользу тоже не пошли. Более того, на удивление, обычно энергетически заряженный Васильев порой казался потухшим, а свои трюки зачастую исполнял коряво и нечисто.

Как правило, невооруженным глазом видно, насколько классической балерине дискомфортно в реалиях современного танца и как ее тело борется с этим и не слушается ее. В случае Натальи Осиповой все по-другому. Равной ей сегодня нет: она «на одной ноге» с техникой и классической, и современной. Помимо того, что ее тело прекрасно приспособлено к современному танцу, она – большая трудяга, перфекционистка и пытлива в постижении нового. В показанной современной «трилогии» балерина сполна продемонстрировала гуттаперчевую пластику, была точна стилистически и актерски выше всех похвал.

В результате проект «Соло для двоих» стал абсолютным бенефисом Осиповой, ненатужно обуздавшей тернии современного танцa.

Фото Gene Schiavone предоставлены агентством «Ardani Artists»
http://ikompozitor.ru/RU/catalogue/mz

Дорогой Владимир!
Спасибо за "перформенс" с Маратом Шемиуновым.
Вот зачем ему это надо?
А мешок на голову зачем надел - чтобы никто сразу не узнал и не так стыдно было?
Ну да ладно, подзаработал танцовщик - и слава богу. У него ребёнок маленький -кормить надо.
А Витебский вокзал в Питере - загляденье. 

Увы, он свою битву проиграл.
Но артисты БТ свою - за своё человеческое лицо явно выиграли.

"Я знал, что денег у нас нет, но всё же позвонил. И ещё с одним коллегой по театру поговорил. И весь театр об этом узнал. В театре есть громкая связь, по ней на сцену вызывают, и вот по этой трансляции объявили, что я нуждаюсь в помощи, и люди начали собирать деньги. Тогда же согласились мне отдать весь гонорар за премьеру “Ивана Грозного”. И Паша Дмитриченко, который сейчас под следствием, он еще до этого происшествия стал одним из первых, кто начал собирать средства. В “Иване Грозном” у него была главная роль. А когда ему собрали деньги на адвоката, он сказал, чтобы всё перевели на мой счёт. Очень надеюсь, что и у него всё решится хорошо."
http://www.rusbaptist.ru/viktor-alyohin … a-v-radost

Вечная память

ХА-ХА-ХА - привет Алексею Осиповичу и большим друзьям балета!

One of the last things I saw before this trip to China was Ratmasky’s Romeo & Juliet. Let me tell you that for three long, long acts I kept checking my watch and wondering why people weren’t dead yet. It was the longest and most emotionless R&J in possibly the entire history of the world. Actually I was only sorry that Juliet woke up because it meant that we had to wait for her to die all over again, seriously, at that point I had my head in my hands in prayer that some deity would have mercy on me and make it stop.  Thank you baby jesus that Romeo died and stayed dead.

Me: Would you like to go to the ballet with me this week?

Carboy: What is it?

Me: Romeo and Juliet by Ratmansky.

Carboy: Which one is that?

Me: The guy who did Firebird.

Carboy: I’d rather watch maggots poop. Why did you get tickets to that?

Me: They were on sale and actually when I bought them I knew it was National of Canada and R&J but I didn’t realize that it was Ratmansky, I thought it was someone else.

Carboy: Good luck.

Me: You really aren’t going to go with me?

Carboy: Good luck.

http://bead109.com/2014/08/28/basier-vo … -shanghai/

Дорогая Piruette!
Прямо прочитали мои мысли.
И танцовщица эта явно не моя. Хотя, конечно, надо смотреть на сцене. Бывают случаи, что по видео - никак, а в зале харизма так и бьёт. Хотя в данном случае надежд у меня на такие чудеса маловато.
Но она малодец - лепечет довольно бойко по-немецки, хотя, конечно и с большими ошибками. Малахов в Вене тоже долго жил, а потом в Берлине 10 лет, но по-немецки так и не заговорил.
Спасибо и от меня дорогой Prime за своевременную информацию.

Вот, дорогие мои, получите подарок от госпожи Смирновой: мы с Вами ничто, в сравнении с японцами!
Они там - самые, самые лучшие зрители!
Вот, однако, какая особа (эпитеты прошу каждого подобрать самому).
Но зато Анна Никулина и Семён Чудин очень даже умненько всё сказали. Ну и слава богу.

http://portal-kultura.ru/articles/perso … rug-druga/

Возобновляет работу отдел перспективного планирования. Функции его меняются: если раньше он занимался исключительно оперой и по существу определял ее репертуарную политику, в том числе и кастинг, то сейчас в сферу его деятельности войдут и опера, и балет. Ирина Черномурова возглавит отдел, который вместе с руководством театра будет формировать планы на три года вперед и прорабатывать все вопросы, связанные с их координацией.

культура: Деятельность отдела — из разряда мозгового штурма?
Урин: Да, он генерирует идеи, аккумулирует все интересное, что происходит в мире, анализирует тенденции и выносит предложения на рассмотрение худруков, за которыми право — либо принять идею, либо отклонить.

культура: Отдел перспективного планирования будет осваивать специальные проекты?
Урин: Отчасти. Например, сейчас ведутся переговоры о том, чтобы фестиваль DanceInversion, рожденный в Театре имени Станиславского и Немировича-Данченко, стал совместным проектом с Большим.

Ну вот как-то так: возглавим Академию - прихватим на достойное местечко подругу-соратницу.
Возглавим БТ - поставим во главе основного отдела собственную супругу (ту самую, которая в одном из интервью не смогла правильно назвать хореографа идущей в МАМТе версии "Сильфиды").
Так что скоро заиграет в БТ всеми красками замшелая западная классика. А что - у Ноймайера огромный послужной список, есть, где разгуляться. А заодно и фестивальчик из МАМТа - любимое детище с любимыми людьми - подкрепится авторитетом БТ. А зачем ещё что-то поднимать на ноги, когда всё так чудненько устраивается?
И не стыдно же никому.....