Елена Филипьева родилась в 1970 году.
На Московском международном конкусе балета в 1989 году получила бронзовую медаль.
На конкурсе балета "Майя" в 1994 году получила золотую медаль.
С июля с.г. назначена худруком Национальной оперы Украины.
Балет на карантине и после. Интервью с новым руководителем балетной труппы Нацоперы Еленой Филипьевой
В коридорах Национальной оперы Украины царит тишина.
Театр не работает с марта: в июне здесь попытались возобновить балетные классы и репетиции, но спустя две недели вновь отправили труппу в отпуск.
И даже при нынешней пустынности, попасть в здание Нацоперы можно только в медицинской маске.
Мы встречаемся с Еленой Филипьевой – Народной артисткой Украины, прима-балериной, а с июля – и.о. художественного руководителя балетной труппы – в большом репетиционном зале.
Окна распахнуты, мы садимся на безопасное расстояние друг от друга и, наконец, открываем лица, чтобы поговорить. О новой должности, планах развития труппы и особенностях работы в карантин.
Еленой Филипьевой, и.о. художественного руководителя балетной труппы Нацоперы
– Что вас подтолкнуло подать свою кандидатуру на должность художественного руководителя балета Национальной оперы?
– Я не подавала свою кандидатуру, конкурса не было. Он планировался, но из-за карантина его даже не объявили.
Меня пригласил в кабинет генеральный директор театра (Петр Чуприна – ред.) и спросил, как я смотрю на то, чтобы стать исполняющей обязанности художественного руководителя. Для меня это было неожиданностью, но я согласилась.
– Означает ли это, что конкурс еще будет?
– Скорее всего, будет, но эти нюансы могут быть известны только руководству театра и Министерству культуры.
– Как вы отнеслись к предложению занять пост руководителя?
– Я давно работаю в театре не только как балерина, но и как педагог. Мне небезразлична судьба театра, меня всегда волновало, как проходили балетные спектакли.
Поэтому, когда поступило предложение, я не испугалась.
– В чем заключается ваша работа во время карантина?
– Сейчас, как вы видите, её особо нет. Я, конечно, могу проводить работу над ошибками, составлять художественный план, пока нет спектаклей.
Есть много офисных дел, на которые не хватало бы времени в сезон работы нашего театра в нормальном некарантинном режиме.
Понемногу пересматриваем кадры. Провели конкурс на замещение вакантных мест, некоторым артистам повысили категорию. Скоро проведем ещё конкурс.
– Как коллеги по труппе отнеслись к вашему назначению?
– Думаю, об этом нужно спрашивать у них.
В любом коллективе есть соратники и есть противники – люди, которые бы видели себя на моем месте. Единого мнения вы не найдете ни в одном театре.
Я же принимала очень много поздравлений, добрых пожеланий даже от тех, с кем в театре мало общалась. Мне было очень приятно.
Нельзя ведь сразу сказать, хороший руководитель или плохой, если он еще ничего не сделал. Должно пройти время.
В нынешней ситуации мы можем только подумать, в какую сторону улучшиться.
– В какую, по-вашему?
– Сделать труппу сильнее.
Без художественного руководителя мы плыли по течению, пусть и на довольно хорошем уровне. Но мне кажется, наша труппа по качеству исполнения спектаклей может достичь большего – это касается и кордебалета, и солистов.
Я хочу, чтобы все были равномерно заняты: у нас есть народные и заслуженные артисты, которые должны представлять театр в первую очередь.
Есть молодежь, которая себя уже проявила, и которой я буду помогать развиваться.
– За вашу карьеру вам приходилось работать с разными руководителями.
Например, с Денисом Матвиенко, который осовременивал репертуар, с Анико Рехвиашвили, которая была более консервативно настроена.
Какая позиция близка вам?
– Классика должна сохраняться! Если у нас идет две абсолютно разные версии "Лебединого озера" – Анатолия Шекеры и Валерия Ковтуна, то в каждой из этих версий должна сохраняться авторская хореография.
Непозволительно привносить хореографию зарубежных театров в наши спектакли. Я хочу, чтобы хореография нашего театра оставалась индивидуальной и самобытной.
Да, какие-то нюансы балерина может менять под себя, но я буду требовать, чтобы классическая хореография оставалась такой, какой её задумал постановщик.
Конечно, в планах ставить и современные балеты. Мы уже начинали переговоры с зарубежными балетмейстерами, но из-за карантина всё приостановилось.
Ещё одна наша цель – растить своих постановщиков. Я хочу приглашать известных хореографов, чтобы усилить репертуар, но почему бы не дать и своим артистам раскрыться?
– Но есть одна проблема: ни на базе театра, ни в училищах не преподают техники, которые позволяют артистам выйти за рамки классической выучки.
– В киевском училище, насколько я знаю, планируют открыть класс техники танца модерн.
Я же хотела бы приглашать в театр педагогов из-за рубежа для мастер-классов, чтобы наши артисты осваивали новые техники и новую пластику. Осталось дождаться послабления карантина.
Конечно, все будет происходить не сразу. Планы есть, однако реализовать их быстро просто невозможно.
– Планируете ли открывать Национальную оперу как гастрольную площадку для других трупп?
– У нас пока другие задачи. В первую очередь важно вывести нашу балетную труппу на высочайший уровень.
В будущем всё возможно. Всё зависит от условий приглашенной стороны и массы других нюансов, включая и финансовые вопросы.
– Вы работаете с некоторыми солистами театра как педагог. Чем должен привлечь танцовщик, чтобы вы пригласили его поработать с вами?
– Мы всегда выбираем близких по духу людей. Важно, чтобы артист чувствовал с педагогом контакт. Поэтому сама я никого не приглашаю, артисты сами меня просят с ними порепетировать.
Меня привлекает в работе с артистами возможность наблюдать их рост. Когда балерине достаточно сделать замечание всего раз, чтобы она его запомнила и продумала. Если на следующий день она исправляет ошибку, то мы идём дальше.
Если артист не готов себя перекраивать, доверяться педагогу, то ничего у этого артиста не получится.
Мне интересно с людьми творческими. Бывало, мы работали с артистом, танцевали спектакль, а спустя время эта партия попадалась снова. И я говорила: "А вот мне сегодня хотелось бы сделать по-другому. Давай поменяем нюансы?". И от такой работы есть результат!
– Многие молодые таланты стараются не задерживаться в Украине и уезжают работать за границу. Планируете ли менять эту тенденцию?
– Каждый выбирает судьбу, которую он для себя хочет.
Меня тоже приглашали и в Мариинский театр, и в Большой, звала Клод Бюсси во Францию но, может, потому что я приехала из маленького городка с мечтами о киевской сцене, мне никогда не хотелось уехать.
Даже когда я долгое время гастролировала с другими труппами, меня всегда тянуло обратно в Киев. Я всегда была предана родному театру.
Многие уезжают и ищут себя. Молодежь пытается вырваться, думая, что "там" лучше, а спустя время некоторые возвращаются.
Конечно, не хочется, чтобы таланты уезжали. Надеюсь, будем поддерживать доверительные отношения с Киевским хореографическим училищем, с Академией им. Сержа Лифаря, чтобы отбирать лучших студентов для работы в нашей труппе.
За границей в труппах по 60 или даже 30 человек – все работают, и их за это ценят. Артисты же, в свою очередь, дорожат своей работой в труппе.
А у нас многим (на сайте театра в балете Национальной опере числится 167 человек – ред.) становится обидно, что работают одни и те же, а другие ничего не делают, но получают зарплату.
Поэтому моя первоочередная задача – сделать так, чтобы работали все! Кто не хочет – до свидания! Вас никто силой в театр не тащил. Вы сами выбрали эту профессию.
Есть много желающих работать у нас в театре. Будем заниматься дисциплиной, как в школе.
– Планируете ли вы продвигать работу балетной труппы?
Большинство театров сегодня очень активны в медиа, социальных сетях, особенно в период карантина.
– Мы участвовали во многих "карантинных" проектах: выставляли интервью с солистами, фотографии, видео, как они занимаются дома – люди проявляли инициативу.
Появились трансляции записей наших спектаклей на канале театра в YouTube.
Мы хотели записать концерт, но по карантинным нормам не смогли. По правилам, танцевать вместе могут только семейные пары, а их у нас не так уж много. Плюс, вы не представляете, что такое – репетировать в масках. Это очень тяжело.
– Каким вы видите украинского зрителя и его запрос сегодня?
– Раньше к нам ходили люди старшего поколения, а сейчас меня радует, что в театр приходит много молодежи. Конечно, много иностранцев. На балетах аншлаг, и это радует глаз.
К тому же, люди воспринимают поход в театр, как мероприятие, достойное уважения. Приходят не в джинсах-шортах, а в вечерних платьях и костюмах.
Бывает, в интернете начинают писать гадости об одних и восхвалять других, не имея профессионального образования, не зная элементарной истории балета. Поэтому хочется пожелать зрителям обращать внимание на объективные отзывы. У нас многие пишут, не обладая достоверной информацией, а полагаясь на слухи и вкусовщину.
– Вы имеете в виду сплетни?
– Да, сплетни. Которые порой распускают сами артисты. Критик себе такого не позволит.
Бывает, в сетях начинают, ни с того ни с сего, ругать девочку, которая впервые вышла в спектакле. Но все мы с чего-то начинали, возьмите любую балерину.
Я сама до сих пор учусь! Я за то, чтобы зритель сам мог найти в спектаклях того артиста, который ему понравится.
Зачем же смешивать искусство с грязью и навязывать свой личный взгляд?
– Какая критика, по-вашему, объективна?
– Я всегда своих учениц просила ходить на спектакли и не критиковать балерин, а находить в их танце что-то интересное, особенное.
Да можно писать, что были просчёты. Например: шум за кулисами, не там свет поменяли или с декорациями нестыковка. Но, чтобы критика воспринималась, замечания должны исходить с положительными намерениями.
– Как вы понимаете, что спектакль удался?
– Как для артистки, удачный спектакль для меня всегда означал единение с оркестром и кордебалетом. Когда мы дышали воедино, и каждый находился в том образе, в котором должен был находиться.
Как для педагога, удачный спектакль – это когда ровно прошел кордебалет, никто не выбился, всё было в линию, идеально отрепетировано: положения головы, ног, рук.
Только прима-балерина может станцевать под своё настроение: где-то добавить, где-то убрать акценты.
Если вы уберете взгляд от центральной пары – всё должно происходить, работать на спектакль. Каждый, кто находится на сцене, должен на ней "жить".
А если артисты отвлеклись, сели подышать или поговорить – это провал. И для педагога, и для худрука.
– Как вы считаете, последствия и риски карантина изменят формат работы театров?
– А почему мы должны что-то менять?
Мы должны восстановиться, войти в форму и возобновить спектакли.
Когда это будет – я не знаю. К тому же, если в балете мы можем придумать, как сделать так, чтобы артисты во время выступления не соприкасались, то с оркестром и хором такого не сделаешь.
Строить летнюю сцену на Софиевской площади перед началом осени, сезоном дождей, и продавать дорогостоящие билеты, лишь бы её окупить – зачем? Необходимо выждать.
И я верю, как долго бы всё не длилось, мы сможем восстановиться!
Полина Булат, спеціально для УП.Життя
https://life.pravda.com.ua/culture/2020/08/31/242130/
Интересная запись Шехеразада с Рузиматовым в Михе примерно 2012 год: