Интервью с заслуженным артистом России, танцовщиком Большого театра, ведущим программы "Абсолютный слух" Геннадием Яниным.
Вы танцевали Нарцисса, причём очень своеобразно, в жизни Вы нарцисс?
Я танцевал Нарцииса чуть по-другому, нежели Владимир Васильев, так как никогда не обладал такими физическими возможностями, которые были у него. Из-за этого пришлось слегка сместить акценты, сделанные Голейзовским на индивидуальность Васильева. В жизни я не склонен к нарциссизму, если вообще актёрская профессия предполагает отсутствие этой склонности…
Не хотели бы Вы попробовать танцевать в других театрах, не таких, как Большой?
Никогда не хотел и не хочу. Я – русофил и москволюб, мне нравится всё русское и московское. Екатерина II говорила о своих внучках: “Как тяжело быть русскими Великими Княжнами… Всё им будет серо и скучно после российского двора”. То же я могу сказать и про работу в другом балетном театре после Большого.
Вы считаете Ратманского талантливым?
Да, и весьма. На мой взгляд, пока мало кому из русских хореографов удалось сделать спектакли в Большом театре, удачнее Ратманского.
Не кажется ли Вам, что Большой театр поступил ужасно несправедливо с Цискаридзе и Уваровым? Не боитесь ли такой же участи?
Что Вы называете несправедливостью? Если выход на пенсию, то это неизбежно для любого актёра.
Почему Вы не стали премьером и ушли в накладные животы и другие характерные шедевры?
А театре существует слегка забытое понятие: амплуа. Роли «принцев», «спартаков» и «корсаров» - не моё амплуа.
Как Вы чувствуете себя после исполнения “тёмных” ролей? Допустим, Колдуньи Мэдж из балета “Сильфида”. Трудно нести на себе такой образ?
Цитата из Раневской: «Если бы я забывалась на сцене, я бы давно упала в оркестровую яму». Не надо забывать, что «играть роль» является обычной повседневной работой для актёра. А если актёр «заигрывается» и начинает играть свои сценический образы в жизни, это, как правило, печально заканчивается.
Это правда, что со Светланой Захаровой очень сложно работать?
Я не работал со Светланой, затрудняюсь ответить. Но я не знаю ни одной солистки, а уж тем более примы, с которой было бы легко работать.
Балетные артисты очень часто двух слов связать не могут, а Вы ведущий, причём очень известный. Кто ставил Вам речевые навыки?
Разговорный жанр – не моя главная профессия. Мне не хотелось быть смешным и беспомощными, как это часто случается с большинством моих коллег в подобной ситуации. Я брал уроки речи у педагога щукинского училища. Чудес не бывает.
Что главное Вы запомнили о Марине Семеной и Галине Улановой?
Про Галину Сергеевну Уланову у меня мало личных воспоминаний. Я знаю о ней очень много от своей супруги, которая часто и много общалась с ней во время репетиций. Знаю, что она очень тяготилась своей ролью «иконы», которую ей навязали. А про Марину Семёнову я могу рассказать так много, что не имеет смысла излагать это на бумаге. Умная она была, что редко среди балерин.
Роль, которую Вы очень хотели, но так и не станцевали?
Красс (прошу отнестись к этому с улыбкой).
Ламара Николаевна Цискаридзе говорила, что от крахмала только воротнички стоят. Ваша диета?
Я придерживаюсь диеты М.Плисецкой: «сижу не жрамши»…
Вы театрал и эрудит, расскажите нам об опере. Кто Вам нравится, кого Вы слушаете, где лучшие голоса, какие спектакли Ваши любимые?
Люблю итальянскую и французскую оперу. Совсем не люблю Вагнера. Чайковский – гений! Долго «болел» Каллас, переболел... Люблю драматические тенора. Пиковая дама, Евгений Онегин, Сказки Гофмана, Трубадур, Травиата, Риголетто, Адриена Лекуврер, многое из Россини, Пуччини.
Не могу не спросить, а почему переболели Каллас?
Оказалось, что кроме Каллас ещё очень много прекрасных певиц.
Вас очень любят дети. Что Вы об этом думаете?
Я рад, если это так. Будучи отцом двоих детей, я знаю, как с ними общаться, что они любят, а что не любят.
Как нужно приучать детей любить театр и всё прекрасное?
Часто им это показывать. Как вино и сигары: чем больше пробуешь, тем лучше разбираешься.
Поставьте в порядке важности: любовь, верность, балет.
Верность, любовь, балет.