В ахматовской «Поэме без героя» есть такие строки

Золотого ль века виденье
Или черное преступленье
В грозном хаосе давних дней?
Мне ответь хоть теперь:
неужели
Ты когда-то жила в самом деле
И топтала торцы площадей
Ослепительной ножкой своей?..

Считается, что эти строки посвящены рано погибшей балерине Мариинского театра Лидии Ивановой.

Зинаида Серебрякова, Портрет Л.А. Ивановой в театральном костюме для балета «Павильон Армиды» Н.Н. Черепнина, 1922, Русский музей

Этот портрет 19-летней балерины ранее я видел только в репродукциях. И вот на московской выставке в Третьяковке стою перед ним и, зная дальнейшую печальную судьбу Лидии Ивановой, мне мерещится, что Серебрякова уже тогда почувствовала fatum, нависший над этой талантливой девочкой, и изобразила свое ощущение и в позе и в грустном взгляде балерины.

Через 2 года после написания этого портрета Лидия Иванова погибла. Утонула во время водной прогулки по Неве на катере с "друзьями" мужчинами. Накануне возможно начинавшейся мировой славы. Она должна была уехать на гастроли в Европу вместе с Георгием Баланчивадзе. Как известно, Баланчивадзе после этой поездки стал Джорджем Баланчиным, всемирно известным танцовщиком и постановщиком балетов. Возможно и Иванова сделала бы головокружительную карьеру. В любом случае к моменту гибели она уже три года работала в Мариинском театре и стала очень популярной танцовщицей и любимицей тогдашних балетных специалистов.
Вот как вспоминает ее выдающийся русский и советский артист балета и балетмейстер, в 1922-1931 годах руководитель балетной труппы Мариинского театра, Федор Васильевич Лопухов:
"Иванова обещала стать выдающейся балериной. Небольшого роста, с хорошими (чуть полноватыми) ногами, Иванова имела громадный прыжок вместе с большой элевацией и редким баллоном, он создавал впечатление, будто танцовщица висит в воздухе. При этом парение над землей Ивановой всегда имело эмоциональный смысл. Самые простые движения Ивановой были наполнены каким-то внутренним свечением, порывом, экстазом. С первых шагов на сцене в ней заговорила большая и привлекательная индивидуальность. В каждом танце Иванова находила свои, чисто ивановские «изюминки», танец всегда открывался со стороны образного смысла, содержания. Не было в ней ничего нарочитого, все выглядело просто, как в мадонне раннего Возрождения… Трагическая гибель лишила советский балет первой крупной балерины новой формации".

Примечание:
Элевация — термин в классическом танце, означающий высокий прыжок. По определению А. Я. Вагановой, элевация состоит из двух элементов: собственно элевации (высокий прыжок по воздуху) и баллона (способность танцовщика сохранять в воздухе позу и положение, принятые на земле, — танцовщик как бы замирает в воздухе)

В день концерта на Павловском вокзале.Стоят справа налево: импресарио,Елена Люком,Лидия Иванова,Александра Данилова,Борис Шавров,Андрей Лопухов...
В верхнем ряду - Екатерина Гейденрейх и Николай Ивановский
Павловск.1922 - 23 г.

Лидия Иванова на снимке в белом:
Люком Елена Михайловна (1891, Санкт-Петербург — 27 февраля 1968, Ленинград)
В 1909 году была принята в балетную труппу Мариинского театра где танцевала до 1941 года.В 1910 году принимала участие в дягилевских Русских сезонах за рубежом. В 1922—23 гг. танцевала на гастролях в европейских странах, но вернулась в Советскую Россию. Стала первой балериной советского периода, создавшей новый, реалистический образ Жизели , чем вызвала противоречивую критику современников. Образ, созданный Еленой Люком, существенно отличался от образов её великих предшественниц Анны Павловой и Ольги Спесивцевой, а после Люком реалистическую традицию исполнения образа Жизели продолжила Галина Уланова. После завершения танцевальной карьеры работала педагогом в Ленинградском государственном театре оперы и балета им. С. М. Кирова (так называлась Мариинка в советское время).
Данилова Александра Дионисиевна (1903, Петергоф — 13 июля 1997, Нью-Йорк)
В возрасте 7 лет поступила в балетную школу при Мариинском театре. Окончила эту школу в 1920 году. И стала балериной Мариинского театра. В 1924 году с группой артистов балета, в которой был и Георгий Баланчивадзе, выехала на гастроли в Западную Европу. После окончания гастролей труппа предпочла не возвращаться в СССР. Сергей Дягилев предложил им вступить в состав его знаменитого Русского балета. С 1964 по 1989 год она работала в школе Американского балета Баланчина в Нью-Йорке.
Шавров Борис Васильевич (1900, Санкт-Петербург —1975, Ленинград)
В 1918 году был принят в труппу Мариинского театра. Один из лучших танцовщиков Ленинграда в 1920—1930 годы. Работал в театре до 1959 года, а полностью сценическую деятельность закончил в 1964 году. Педагогическую работу вёл с 1918 года, с 1929 года преподавал в Ленинградском хореографическом училище.
Лопухов Андрей Васильевич (1898, Санкт-Петербург — 1947, Ленинград)
Младший брат Федора Лопухова. В 1916 году поступил в Мариинский театр, где проработал до 1945 года. Был ведущим характерным танцовщиком Ленинграда, С 1927 преподавал искусство характерного танца в специальном классе в театре и Ленинградском хореографическом училище, с 1930 — в ленинградском Малом оперном театре и эстрадном техникуме. Одновременно с 1938 в Московском хореографическом училище.
Гейденрейх Екатерина Николаевна (1897, Киев — 1982, Ленинград)
С 1915 по — 1936 год танцевала в Мариинском театре. Одновременно с артистической деятельностью в 1925—1941 годах преподавала в Ленинградском хореографическом техникуме (с 1937 года — училище). С 1936 по 1941 годы — педагог-репетитор Ленинградского Малого театра оперы и балета. 2 апреля 1942 года, в блокадном Ленинграде была арестована по доносу, осуждена на 10 лет с поражением в правах сроком на 5 лет и этапирована на Урал, в Усольский лагерь, находившийся в Соликамске. 5 декабря 1942 года как инвалид была освобождена по Постановлению Верховного суда СССР. В 1943 году возобновила преподавательскую работу в Ленинградском хореографическом училище, находившимся в эвакуации в Молотове (ныне Пермь). В 1944 году, после снятия блокады, училище вернулось в Ленинград, а Екатерина Гейденрейх, лишённая права покинуть край, осталась в Молотове руководить созданной при Молотовском театре оперы и балета хореографической студией. В 1945 году, когда студия была преобразована в Молотовское хореографическое училище, Екатерина Гейденрейх стала основателем и первым художественным руководителем Молотовского (Пермского) хореографического училища. Оставалась на этом посту до 1956 года. В 1997 году, к 110-летию со дня рождения Екатерины Гейденрейх, на стене основанного ею Пермского хореографического училища была установлена памятная доска.
Ивановский Николай Павлович ( 1893, Санкт-Петербург — 1961, Ленинград)
Окончил Санкт-Петербургское театральное училище в 1911 году по классу Михаила Фокина, после чего был принят в балетную труппу Мариинского театра, где танцевал с небольшими перерывами вплоть до 1942 года. В 1912—1914 годах участвовал в «Русских сезонах» Дягилева, в 1914—1915 годах работал в Петроградском театре миниатюр А. М. Фокина.
В 1925—1928 и 1935—1940 годах преподавал историко-бытовой танец в родном балетном училище, в 1940—1952 и 1954—1961 годах был его художественным руководителем. Также с 1946 года и до своей смерти в 1961 году руководил отделением педагогов танца Ленинградской консерватории. Основоположник методики преподавания историко-бытового танца, ставшей общепринятой в хореографических училищах СССР, а впоследствии и России.

Итак, что же случилось летом 1924 года.
Вечером 16 июня Лидия должна была выступать в Измайловском саду вместе со своим постоянным партнером Георгием Баланчивадзе. Но днем, во время прогулки девушки в компании четырёх молодых людей на моторной лодке по Финскому заливу, произошла трагедия. Как сообщала «Красная газета», «около пяти часов вечера моторная лодка, принадлежавшая второму трудовому коллективу, попала в аварию. В лодке находились инженер Клемент, А.Языков, Е.Гольдштейн, И.Родионов и балерина Академического театра оперы и балета (бывшего Мариинского) Лидия Иванова. Пассажиры, отправившиеся от Аничкова моста, когда шли вниз по реке, заметили, что мотор серьезно перегрелся. Они начали охлаждать его и, поглощенные этим занятием, не заметили, что пассажирское судно «Чайка», державшее курс на Кронштадт, движется на них. Корабль столкнулся с лодкой, и все пассажиры оказались в открытом море. Спасательная команда Государственного Балтийского Морского пароходства прибыла вовремя, и ей удалось спасти троих (Языкова, Гольдштейна и Родионова), инженер же Клемент и балерина Лидия Иванова погибли. Тела жертв пока не обнаружены».

Сразу возникло несколько версий случившейся трагедии.

ВЕРСИЯ ПЕРВАЯ: НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ

Официальная версия звучит так : 16 июня 1924 г. Лидия Иванова отправилась кататься на моторной лодке в сопровождении своих знакомых. Была жаркая погода. Понедельник. Четверо солидных мужчин, а именно: комендант Малого оперного театра Языков, администратор студии театра драмы, ныне носящего имя А. С. Пушкина, Гольштейн, матрос Родионов и инженер Клемент (организатор поездки), предложили Лидочке совершить прогулку на моторной лодке. Так получилось, что в устье Невы произошла катастрофа. Лодка столкнулась с пароходом, шедшим в Кронштадт. Погибли двое – Клемент и Лидочка. Их тела не нашли.
Согласно показаниям тех, кто уцелел, у лодки перегрелся и вышел из строя мотор. Она потеряла маневренность. Далее ее несло течение. Пока возились с двигателем, прозевали пароход.
Самое подробное описание трагического инцидента дают друзья погибшей Лидочки. В тот вечер она, в составе небольшой труппы, в которую входили ее подруга Александра Данилова и Георгий Баланчивадзе с женой, должна была выступать. Но на выступление, по понятной нам причине, не явилась.
Узнав о происшествии, друзья пошли на пристань и нашли капитана судна, раздавившего лодку. Он, по их воспоминаниям, находился в смятении. Его рассказ был таким. Лодка все время шла под самым носом у парохода, он старался избежать столкновения, подавал сигналы, но, в конце концов, разойтись не смог. Четыре человека, находившиеся в лодке, были выброшены за борт толчком. Мужчинам бросили спасательные круги и веревки, а Лидию затянуло под лодку, «наверное, в мотор», и больше она на поверхности не показывалась.

Из тогдашних газет : «Следствие по делу ведет водный отдел ГПУ». Затем, как это было принято, оно передавалось на заключение «аварийной комиссии» и переправлялось к прокурору. Ничего криминального следствие не выявило. Было очень много свидетельских показаний: экипажа, пассажиров «Чайки», уцелевших спутников Ивановой.
Все они показали примерно одно и то же: как только на «Чайке» заметили лодку с пассажирами, болтавшуюся на воде, сразу же стали подавать предупредительные свистки. Но находившиеся в лодке не обратили внимания на сигналы, не отплыли в сторону, хотя бы с помощью весел. Капитан скомандовал: «Право руля!», и пароход резко подался вправо. Но тут произошло непредвиденное – на лодке неожиданно заработал мотор, и она пошла, но вместо того, чтобы уйти с пути, освободить его, двинулась наперерез пароходу.
Только два свидетеля видели девушку в светлом платье. Один, начальник водолазной базы, с палубы «Чайки» заметил, что ей не удалось уцепиться за спасательный круг и ее понесло течением. Другой считал, что Лиду затянуло под днище «Чайки». Несмотря на работу водолазов, ее тело так и не было найдено.

Следствие пришло к выводу, что погибший вместе с Ивановой инженер Клемент нарушил требования безопасности. Он вообще не имел никакого права управлять судном. Останься он жив, скорее всего, был бы наказан. А к тем, кто спасся, забыв о юной актрисе, был применен термин «обывательская растерянность». Итак, официальное заключение – несчастный случай.

Но ни отец Лидочки, ни ее друзья результатам следствия не поверили.
Лидия Иванова была восходящей звездой, любимицей города, и слухи вокруг актрис – обычное дело. В отношении Лидии они возникали и до ее трагической гибели. В 1922 г. по Петрограду разнесся слух о том, что Лидочке якобы перерезало ноги проезжавшим экипажем. Это известие, оказавшееся полной чушью, тем не менее, взбудоражило театральную общественность настолько, что родственникам Ивановой пришлось давать успокоительные ответы на телеграммы сочувствия.
Близкие Лидочки Ивановой были уверены, что дело обстояло совсем по-другому, и что тело ее не было найдено неспроста.

ВЕРСИЯ ВТОРАЯ: ТЕАТРАЛЬНЫЕ ИНТРИГИ

Крупнейший балетный критик того времени Аким Волынский посвященную Лидочке Ивановой статью озаглавил «Адриенна Лекуврер» – по имени французской танцовщицы, которой ревнивая конкурентка преподнесла отравленные цветы: «Слишком все это близко в настоящую минуту, чтобы называть своими именами людей и вещи. Если бы Лида Иванова упала на сцене во время танца, я первый подумал бы, не подстроено ли это падение искусственно, враждебною рукою, как это иногда случается на театральных подмостках – драматических, оперных и балетных».

Театральная версия, если перевести ее на понятный язык, звучит так: несчастный случай 16 июня – завуалированное убийство. А тогдашняя молва обвинила в этом звезду балета Ольгу Спесивцеву. Мотив – ревность и профессиональное соперничество. Якобы она организовала несчастный случай, подговорив своего гражданского мужа, крупного петроградского чиновника Бориса Каплуна.
Ольга Александровна Спесивцева в 1913 г. дебютировала на сцене Мариинского театра. В 1917 г. она становится примой. Современников она потрясла исполнением партии Жизели. В начале 1924 г. Спесивцева покинула Советскую Россию. Уехав в Италию на лечение, назад не вернулась. С успехом выступала на лучших балетных сценах мира с ведущими партнерами. Ольга Спесивцева дожила до 96 лет и умерла в доме престарелых под Нью-Йорком.
В 1924 г. она жила с Борисом Каплуном, красным чиновником, племянником Моисея Урицкого. Каплун работал в аппарате Зиновьева, ленинградского диктатора, был у него управделами. Был человеком влиятельным, авантюрным, но дружил с людьми искусства и вел богемный образ жизни. Общался с писателями, артистами и художниками, нюхал эфир, любил женщин. Ни в ЧК, ни в ГПУ Каплун никогда не служил и даже из партии был исключен в 1921 г. за пьяный дебош.
Историки балета считают смертельную ненависть Ольги Спесивцовой к Лидии Ивановой легендой.

Отец погибшей Лидии Ивановой, инженер Александр Александрович Иванов, не смирился с официальной версией «несчастного случая» и продолжал искать предполагаемых убийц. В конце концов, он предложил свое видение преступления: балетоманы Петрограда противопоставляли Иванову Спесивцевой и это якобы бесило Ольгу Спесивцеву. Та обратилась к Борису Каплуну. А он, темный делец со связями, нанял каких-то субъектов (возможно связанных с ГПУ). Эти-то спутники последней прогулки Лидочки Ивановой подстроили крушение лодки, в результате которого балерина погибла. Александр Иванов с маниакальным упорством повторял свои догадки, так что постепенно о них стали говорить, как о чем-то достоверном, почти доказанном.
Но Ольга Спесивцева была слишком известной артисткой, чтобы ревновать к своей славе юную дебютантку. И Ольга Спесивцева покинула Россию 20 марта 1924 года. К тому моменту она уже не состояла в связи с Борисом Каплуном.

Большинство из тех, кто видел в трагическом инциденте на Неве все-таки убийство, полагали его заказчиком была не Ольга Спесивцева, а ГПУ.

ВЕРСИЯ ТРЕТЬЯ: УБИТА ГПУ

Версия об устранении балерины в интересах ГПУ наибольшее распространение получила в эмигрантских кругах. Дело в том, что уже 4 июля 1924 г. на Западе оказалась группа артистов балета, близких друзей Лидочки Ивановой. Собственно, и она сама должна была бы быть среди них если бы не погибла. Эти люди, и прежде всего Джордж Баланчин, его первая супруга Тамара Джива и балерина Александра Данилова были уверены в том, что Лидочку устранили советские тайные службы.

Традиция посещать балет и заводить знакомства среди актрис имеет дореволюционные корни. Аристократическую привычку "дружить" с балеринами подхватили и новые власти. Лидочку часто приглашали в клуб ГПУ, где она общалась с партийной и военной верхушкой. Близкие подруги и коллеги отговаривали Иванову от таких знакомств: считалось, что революция не закончилась, неспокойное время, продолжается борьба. Но Иванова к советам не прислушивалась. В конце концов, балерины привыкли получать подарки от высоких покровителей. И Лидочка не была исключением.
Таким образом, Лидочка постоянно общаясь с верхушкой петроградского ГПУ и случайно могла стать носителем информации, которую органам никак не хотелось выпустить через границу. И единственным способом не допустить утечку они могли посчитать ликвидацию носителя.
Близкая подруга Лидии Ивановой Александра Данилова вспоминала: «Опасно было пользоваться успехом у комиссаров, с которыми она дружила. Обстоятельства ее гибели казались подозрительными. Многие думали, что она почему-либо знала какие-то секретные сведения, и что несчастный случай был тщательно подстроен».

Мгновенно появившиеся сторонники этой версии полагали: инцидент с крушением 16 июня подстроили, чтобы Лидочка исчезла публично, чтобы ее смерть не вызывала вопросов. Масла в огонь подливали распространившиеся по городу свидетельства: якобы «спасенных» спутников Лидочки уже на следующий день после трагического происшествия видели в ресторане за веселым ужином. Они смеялись, выпивали, поднимали тосты. Что-то праздновали.
Настораживало и отсутствие улик. И в первую очередь тела. Якобы спустя неделю после трагедии некий друг Ивановой нанял ныряльщика для поисков ее останков. И по словам того ныряльщика, он видел на дне труп женщины с простреленной головой.
Тамара Джива рассказывает о незнакомце, который подошел к ним, когда они попытались найти место гибели подруги, и строго порекомендовал прекратить поиски.

Но в распоряжении чекистов было множество возможностей заставить Лидочку замолчать и так, не прибегая к столь сложному и ненадежному методу убийства. Ей могли просто посоветовать никуда не выезжать. Или же не дать выездную визу. Ее можно было сослать, посадить в Соловки, наконец, убить так, чтобы спрятать все концы. Прятать тело с простреленной головой на дне Невы небезопасно. Ее останки искали, и довольно тщательно, как в Неве, так и в заливе, ближе к Кронштадту. Но невское течение отличается непредсказуемостью. Тело могло всплыть, быть обнаруженным случайным человеком, и правда о насильственном убийстве всплыла бы наружу.

Так до сегодняшнего дня эти три версии продолжают будоражить головы историков балета и балетоманов. Но истину так никто и не знает.

Лидия Иванова.

За полтора месяца до трагедии, по воспоминаниям друзей Ивановой (в частности, ее подруги, балерины Александры Даниловой), Лидочка пришла в театр опечаленная и заявила, что не поедет за границу, так как знакомая предсказательница предрекла ей смерть от воды. А труппа собиралась идти из Ленинграда в Штеттин на пароходе. Лидочка погибла раньше, катаясь на лодке в веселой мужской компании...

Очень близко к сердцу принял весть о ее гибели поэт Михаил Кузмин, знавший и балетный мир и Лидию. Образ "умученной Жизели" в заголовке поста взят мной из позднего стихотворения Кузмина, посвященного Лидии Ивановой.
А вот его стихотворение по свежим следам трагедии:

Памяти Лидии Ивановой

Завет, воспоминание, испуг?
Зачем опять трепещут тополя?
В безветрии истаял томный звук,
Тепло и жизнь покинули поля.

А грезилась волшебная страна,
Фонтаны скрипок, серебристый тюль,
И не гадала милая весна,
Что встретить ей не суждено июль.

Исчезла. Пауза. Безмолвна гладь.
Лишь эхо отвечает на вопрос,
И в легком духе можем отгадать
Мы веянье уже нездешних роз...

Мих. Кузмин

Более подробно смотрите на https://www.passion.ru/people/velikie-l … -31948.htm