https://likeanart.com/art-news-journal/ … byt-vtorym
Я ЛЮБЛЮ БЫТЬ ВТОРЫМ
ЭКСКЛЮЗИВНО ДЛЯ LIKE AN ART
Первый солист Михайловского театра, американец, влюблённый в Россию - Джулиан Маккей - об иллюзиях, критике и конкуренции в балете.
Вы лауреат пяти международных балетных конкурсов, в том числе и такого престижного, как Prix de Lausanne. Какие цели Вы ставили себе, готовясь к этим выступлениям? Рассчитывали на победу?
Я не был в числе тех избранных, кого Школа (Московская академия хореографии) целенаправленно готовила к конкурсу. Конечно, отношение ко мне изменилось, когда я стал побеждать. Заканчивал учебу я лучшим на курсе, правда, это не помогло мне попасть в списки для просмотра в Большой театр.
Перед Prix de Lausanne я был на двухнедельных гастролях с труппой Вячеслава Гордеева «Русский балет», исполнял партию принца Зигфрида в «Лебедином озере». Эти выступления в одной из главных мужских балетных партий мне 17-летнему придали уверенности в собственных силах, и в Лозанне я не чувствовал страха. Положительную роль сыграла и моя наивность. Я вообще не понимал, насколько важен этот конкурс, каким событием он является в жизни танцовщика и сколько дает возможностей в будущем, поэтому не боялся проиграть. После гастролей до конкурса оставалась неделя на подготовку, репетировал я с педагогом Николаем Тихомировым. Он заставлял меня делать двойной тур с одной ноги в конце вариации Альберта из «Жизели». В конце вариации сложно собраться на что угодно, а двойной тур и еще с одной ноги для меня в тот момент был очень сложным элементом, но педагог настаивал. Второй номер был современный, учил я его с педагогом Алишером Хазановым по видео-записи, которая была разослано всем участникам конкурса. Когда на конкурсе я увидел исполнение других танцовщиков, то понял, что мне удалось «схватить» и передать в танце суть, потому что все исполняли его по-разному.
Я люблю быть вторым, не первым. Если ты целишься на второе место и получаешь первое, то радость будет особенно яркой. Будучи всегда первым, невозможно ощутить дух конкуренции, движущей силы для развития.
Театр – тоже среда конкурентная: соперничество за роли, за участие в премьерных спектаклях, за любовь зрителей, наконец. Что Вам приходится преодолевать и ради чего Вы выходите на сцену?
Перед премьерой в партии Альбера в «Жизели» в Михайловском театре я смотрел много записей Михаила Барышникова, наблюдаю и за работой коллег. Считаю, что индивидуальность - это хорошо, но она должна накладываться на технику, которой можно учиться, в том числе, и у других танцовщиков. Хочу, чтобы зрители приходили в театр на имя Джуллиана Маккея: не просто увидеть балет «Жизель» или «Лебединое озеро», а увидеть личность, которая в качестве артиста балета выступает в разных ролях. Я мыслю на перспективу и, если делаю что-то сегодня, то с прицелом минимум на год вперед. Пытаюсь максимально много успеть, учусь в ГИТИСе, занимаюсь модельной карьерой, хочу стать актером в Голливуде и планирую в будущем руководить театром. А что касается актерской карьеры, то Райф Файнз, который видел мои выступления на сцене еще в Лондоне, а потом в Санкт-Петербурге, пригласил меня на кастинг своего фильма про Рудольфа Нуреева и после проб сказал, что у меня получается очень естественно играть, не советует мне брать никаких уроков актерского мастерства и думает, что у меня хорошее будущее в этой сфере.
В прошлом году состоялся Ваш первый опыт в качестве постановщика – спектакль «Конек –Горбунок» на музыку Родиона Щедрина. С чем связан выбор именно этого произведения, ведь одноимённый балет в постановке Алексея Ратманского идет в Мариинском театре. Вы не боитесь сравнений? Как вообще относитесь к критике?
Мой «Конек-Горбунок» - детский балет, рассчитанный на аудиторию, которая хочет увидеть на сцене не только балерин, но и невероятно впечатляющую сказочную историю, и у меня была даже мысль об участии в спектакле настоящей лошади, думаю, маленькие зрители были бы в восторге. Конечно, «Конька-Горбунка» ставили в России уже не раз, и Ратманский в Мариинском театре, и у нас в Михайловском когда-то шел спектакль с таким названием в хореографии Игоря Бельского, а вот Запад совершенно не знаком с ней, и я задумывался, в том числе, о перспективах показа этого балета за рубежом, хотелось добиться сочетания балета и диснеевской истории только с русским акцентом. Я учусь на балетмейстерском факультете ГИТИСа, так что мне необходимо ставить. Конечно, что-то получилось, а что-то не очень, планирую еще вернуться к этой постановке.
К критике отношусь хорошо, она помогает мне двигаться дальше, причем, и критика по поводу моей собственной хореографии, и критика меня как танцовщика.Например, педагог Михайловского театра Михаил Сиваков так много хвалил меня в самом начале моей работы в театре, что я чувствовал себя неудобно, потому что привык, что как бы хорошо не станцевал, всегда надо найти что-то еще, над чем необходимо работать. И даже если на самом деле мое исполнение не всегда было идеальным, в то время я учил партии первого солиста, похвала помогла набрать уверенность, так необходимую мне на том этапе. Но сейчас Михаил стал делать больше замечаний, относиться более строго, мы стали шлифовать вариации, добавляя им блеска.
Вы рано начали пробовать себя в роли хореографа, с чем это связано? Практичным желанием наработать опыт постановщика, ведь век танцовщика короток? И можно ли применить к балету слова Льва Толстого: «Если уж писать, то только тогда, когда не можешь не писать»? Или шедевры рождаются у тружеников?
Когда я окончил МГАХ, Вячеслав Гордеев (народный артист СССР, руководитель театра «Русский балет», заведующий кафедрой хореографии ГИТИСа) предложил мне поступать в ГИТИС на балетмейстерский факультет. Еще будучи студентом МГАХ я был приглашен танцевать партию принца Зигфрида в балете «Лебединое озеро» на гастролях в Германии театра «Русский балет», которым руководит Вячеслав Михайлович, и, видимо, он увидел, что во мне есть талант и хотел подтолкнуть меня к дальнейшему развитию. Конечно, я с радостью согласился. Еще в детском возрасте я любил смотреть, например, как в театре включают свет, сначала желтый, а потом голубой, и мне хотелось понять, почему именно в такой последовательности, и как в итоге создается спектакль.
Что касается слов Толстого - я считаю, что и у гениев не бывает легких путей, талант надо развивать, работать и работать, и тогда все складывается. Когда ребенка отдают в хореографичекое училище, у него могут быть идеальные данные, но до того как он закончит обучение – непонятно каким будет результат. Так и с работой постановщиком. Я хочу раскрыть себя. Не считаю, что времени мало, времени много, и я хочу многое сделать. Человек не может быть постоянно на подъеме , когда у меня что-то не получается – это сегодня и сейчас, и именно поэтому завтра получится. Я начал это понимать это еще в Школе, и теперь у меня очень редко бывают моменты депрессии. Самое главное - должен быть интерес к профессии, и тогда зрителю становится интересно наблюдать за твоим развитием.
Для балетного танцовщика, пожалуй, самым значимым человеком является педагог-репетитор - с кем Вы репетируете в Михайловском театре? И кого считаете своим главным учителем в профессии?
Главными учителями в профессии считаю Вячеслава Гордеева, Михаила Лавровского и Николая Тихомирова.
Однажды поздним вечером я растягивался в коридоре Школы, мимо проходил Михаил Лавровский и спросил: «Почему не готовишь ничего, почему не репетируешь вариацию?», а мне тогда не давали урок практики, потому что я был не из избранных. И он сказал: «Пойдем в зал». Мне было 15 лет, и в силу возраста я мог исполнить далеко не все, например, например, ещё не мог пройти целиком длинную вариацию, а Лавровский репетировал со мной вариацию Альберта из «Жизели», и я на всю жизнь запомнил эти минуты.
С одиннадцати лет Вы живете в России: сначала в Москве, обучаясь в Московской академии хореографии, а теперь в Санкт-Петербурге, поступив на службу в Михайловский театр, а помните свои первые впечатления о нашей стране? Были ли у Вас иллюзии относительно учебы в московской балетной школе, а затем работы в российской балетной компании? Какие?
Иллюзий у меня не было, потому что я вообще не знал, чего ожидать. Я знал, что Россия – балетная страна и хотел здесь учиться, моя мама была против, но сестре удалось убедить ее дать мне возможность попробовать. Я благодарен своей семье за поддержку и за то, что попал в культурную сферу. В России театр – это дом, куда приходят с утра, пьют вместе с коллегами чай, что невозможно, например, в Royal Opera House, где я тоже работал. А что касается школы (Московская академия хореографии), то, безусловно, там есть соперничество, которое готовит тебя к неизбежной конкуренции в театре. Поначалу сложности в понимании, конечно, были, например, 3 класс занимается в маленьких шортах, и если ты выходил из зала без синяков, значит тебя не любили, потому что педагог не тратил время на то, чтобы поправить тебя руками. На Западе такое, конечно, невозможно. Но я всегда хотел ярких впечатлений, Россия была открытием, которого я ждал, тем более что я был маленьким и не понимал насколько это серьезно, просто захотел – и сделал. Сложности были позднее. Я никогда не забуду тот день, когда я на следующий день после просмотра в Мариинском театре сидел в Starbucks в Пулково, в ожидании своего рейса и результатов просмотра. В тот момент я танцевал в кордабалете Royal Opera House, где не видел своего дальнейшего развития, и хотел получить ставку второго солиста в другом театре. И вот я получаю e-mail о результатах просмотра и читаю о моей полной бездарности, и невозможности претендовать на ставку солиста, более того, присутствовало абсурдное замечание, что я пришел на урок в класс пьяным, что в принципе невозможно: всем, кто меня знает, известно, что я совсем не употребляю алкоголь, а в случае, когда я хотел получить ставку в театре, тем более. Состояние мое было шоковым, я вернулся в ROH и пребывал в депрессии. И тут мама предложила мне поехать на еще один просмотр, в Будапешт. Там меня заметил Михаил Мессерер и предложил ставку второго солиста в Михайловском театре. Так я снова оказался в Петербурге.
Есть ли разница между "славой" и "популярностью"? Должен ли зритель впервые увидеть танцовщика на сцене, или неважно, где произвести впечатление, главное быть замеченным? За кем вы с интересом следите в инстаграме?
Я считаю, что вкладывать в профессию нужно гораздо больше, чем куда либо еще. А социальные сети - это продолжение карьеры. И популярность там - это тоже следствие карьеры. Не думаю, что роли в театре можно получить на основании количества подписок и лайков в инстаграме. Я уважаю людей, у которых есть рост в профессии, и одновременно рост признания зрителей, увеличение интереса прессы, публикации в газетах, журналах.
В инстаграме, например, слежу за Роберто Болле, мне нравится, как он относится к популярности, он делает Гала, куда приглашает своих друзей. У меня около 5 тыс.подписок, люди из разных стран и городов, им интересен я, а мне интересно наблюдать за их успехами. Меня вдохновляют успешные люди, и необязательно из балетной среды. Например, мой друг из Монтаны классный сноубордист, люблю смотреть его фото и видео.
